helpsoc.com

Толпы, несметные толпы людей, , продираются через заграждения из колючей проволоки, прорывают полицейское оцепление на границе, штурмуют вокзалы, захватывают фуры. Репортажи  напоминают фильм про зомби-апокалипсис или войну миров:

 вот толпа в Будапеште пытается прорваться к перронам, откуда уходят поезда на Германию,

вот другая толпа захватывает грузовики, уходящие в тоннель под Ла-Маншем,

 а вот еще скопление людей — они тоже забрались в грузовик, идущий в Австрию, задохнулись и умерли,

а вот еще десятки мертвых тел — в трюме лодки, направлявшейся из Ливии в Италию.

Телевизионные картинки всегда давят на эмоции, но сейчас по нервам бьют даже факты и цифры: никогда со времен Второй мировой на планете не было столько беженцев.

 Еврокомиссия летом 2015-го насчитала во всем мире 60 миллионов перемещенных лиц,

 год еще не закончился, а в страны Евросоюза уже въехали 340 тысяч беженцев — это больше, чем за весь прошлый год.

Их потоки продолжают увеличиваться и все меньше поддаются регулированию.

 

Европе — кирдык,

Шенгену — каюк, беженцы с Ближнего Востока вот-вот заполонят тихие парижские (берлинские, стокгольмские) улочки,

 

сожрут все деньги налогоплательщиков,

 

 переделают Реймский собор в мечеть и устроят сплошное «шарли эбдо».

 

В Европе паника, жители Гамбурга (Вены, Брюсселя) боятся выходить вечерами на улицу, и нерадостны лица простых парижан.

 

 

Поскольку это примерно третий конец Европы, который нам обещают за последние месяцы (предыдущие были связаны с референдумом в Шотландии и греческим кризисом), хотелось бы свериться с исходными данными. Итак: 340 тысяч мигрантов на все европейские страны за восемь месяцев — спору нет, это много. При этом только с начала сирийской войны Иордания приняла у себя 500 тысяч беженцев, Ливан — 1,1 миллиона, Турция — 1,7 миллиона, однако мы как-то не видим репортажей о гуманитарной катастрофе на южной турецкой границе и не читаем текстов Скойбеды о том, что Бейруту — каюк.

 

Арабская весна виновата в этой ситуации не в большей степени, чем общее разделение планеты на богатый Север и бедный Юг, люди бегут в Европу не для того, чтобы устраивать ИГИЛ а скорее наоборот, чтобы спастись от ИГИЛа.

 

Дело не только в том, что европейские страны не могут договориться друг с другом по формальным оргвопросам — где должны рассматриваться заявки на получение убежища, как перераспределить потоки мигрантов, кто, сколько и за какое время должен этих мигрантов у себя принять — Европа не может договориться на ценностном уровне.

 

 

смотреть на историю с мигрантами можно с разных углов, и непонятно, какая из этих точек зрения (и в какой стране) окажется определяющей

Есть угол бытовой: мигранты — это прежде всего опасность, они несут с собой чуждые обычаи и культуру, в их среде процветает преступность, а то и терроризм, с ними просто не хочется жить рядом. Есть разрез экономический: Европа стремительно стареет, ей нужны рабочие руки, и это не обязательно до

 

лжны быть физики-ядерщики и специалисты по IT — должен же кто-то улицы убирать и дежурить ночью на автозаправках, причем за небольшие деньги, эти неквалифицированные рабочие места и должны заполнить мигранты.

Есть подход общецивилизационный: в ответе ли Европа за весь крещеный и некрещеный мир, если где-то на головы людей падают бомбы (и тем более, если людей убивают за их веру или цвет кожи)?

И есть, собственно, христианский взгляд на вещи — предписывающий помочь страждущему, приютить бездомного, возлюбить ближнего (и даже дальнего), как самого себя.

Европа долго пыталась следовать срединному, умеренно-прагматическому пути — к примеру, без малого миллиард евро был потрачен на организацию лагерей беженцев в граничащих с Сирией странах.

Гуманитарная катастрофа приобретает такой масштаб, когда выносить ее на аутсорс становится невозможно.

Надо что-то решать, и разница ценностных подходов оказывается в этой ситуации непреодолимой.

Как вернее сохранить свою идентичность — отгораживаясь от чужих четырехметровым забором (как это пытается делать Венгрия) или принимая их к себя и пытаясь в себе растворить? Традиционные европейские ценности — это стандартный набор бытовых, поведенческих и гастрономических привычек,

 или готовность помочь людям, убегающим от войны, даже ценой уничтожения этих привычек?

Что тяжелее на метафизических весах — слезинка задохнувшегося в грузовике ребенка или

кровь убитого парижского карикатуриста?

Любое решение, в какой бы логике оно ни было принято, будет плохим, но было бы глупо свысока посмеиваться над обществом, которому эти решения приходится сейчас принимать.

При виде сообщений о том, как 11 тысяч исландских семей предложили разместить беженцев из Сирии буквально-таки у себя в домах, многих так и подмывает воскликнуть на манер сатирика Задорнова — «вот деби-и-илы-то, вот дебилы!»

 

 

А многие и наоборот.